Ч. Гусейнов. Третье письмо
Хочу поговорить на сложнейшую тему – об арабском языке Корана, но не с точки зрения чистой филологии (ибо не считаю себя специалистом в арабистике) или стиля (о чём планирую впоследствии написать), а с точки зрения воздействия Всевышнего Аллаха на пророков вообще и Мухаммеда в частности, а через них – и на всё человечество.
Известно, что Бог ниспосылал аяты пророку тремя путями: Мухаммед видел, слышал и осваивал нутром, то есть в великой пророческой миссии участвовали его глаза, уши и душа. О первой ниспосланной суре Мухаммед рассказывает, что перед ним развернулся большой и ослепительно яркий шелковый свиток с письменами Бога, и Джабраил повелел:
«Читай! Вo имя Создателя твоего воззови!»
«Я не могу это прочесть, ибо неграмотен!»
Ключ к разгадке: Не могу прочесть! – в категориях не столько земной (примитивно неграмотный даже повторить услышанное – богатый коранический текст, не смог бы!), сколько небесной логики: неграмотный в смысле веры, язычник, многобожник, прежде не знавший Писаний Единобожия.
«Читай!» – настаивал Джебраил, и вдруг Мухаммед, точно в нём произошло нечто удивительное, стал осваивать ниспосланное. А удивительное – это то, что в нём, вчера ещё в рядовом человеке, пробудился пророк, который, в этом и отличие пророка от обыкновенных людей, может видеть, слышать и нутром чувствовать знаки, шифры, символы Бога и передавать их на своем родной языке всему человечеству.
Бог в данном случае, избрав пророка из среды арабов, облегчил ему восприятие, понимание и повторение ниспосланного на арабском языке, и об этом не раз говорится в Коране, так что арабский язык – родной язык не Бога, а пророка Мухаммеда, и это не противоречит суждению, что каждый человек слышит Бога на своём родном языке, а Бог слышит каждого человека на его родном языке.
Из тезиса: Арабский язык Корана – это язык Бога рождается повеление: Мусульманином может быть лишь тот, кто знает, читает и вершит молитву на арабском. Тем самым из мусульманства автоматически выводятся те, кто не пользуется арабским языком, а подавляющее большинство верующих, произнося молитву на арабском, не понимают ее смысла, ибо не знают арабского, механически вызубрили произносимое. То есть поощряется бездумное начётничество, а не проникновение в великий текст.
На основе объявления арабского языка Корана священным языком Бога родился действовавший многие века строжайший запрет переводить Коран даже на языки народов, принявших ислам, – тюркские и фарси. Запрет этот, надо признать, пагубно отразился на распространении идей Корана, замкнул его в пределах ислама – каждый новый перевод способствовал бы углублению в его дух и смысл, а тем самым ускорил процесс включения Корана в систему Книг Бога, открыл его всему миру, показав этическую глубину и эстетическую красоту.
Объявление арабского языка Корана языком Бога вызвало ряд необратимых лингвистических ловушек, породив и некоторые ложные интерпретации Корана.
Если Бог называет себя Аллахом, а верующих в Него – мусульманами, то отныне все объявляющие себя единобожниками, то есть иудеи и христиане, должны называть Бога не иначе, как Аллах, а себя – мусульманами, и если они этого не делают, если этому противятся, то, тем самым, зачисляют себя в ряды неверных. Это в корне противоречит не только здравому смыслу, но искажает дух Корана, который не сводит воедино существующие Книги Таврат, Инджил, Коран, называет иудеев – иудеями, а христиан – христианами.
То есть термины и понятия родного пророку Мухаммеду арабского языка, объявленного языком Бога, автоматически распространяются на все другие языки мира, заменяя бытующие в них обозначения Бога и единобожников. Иисус имеет разные имена во многих языках, и, очевидно, что на каждом языке Его следует называть – и даже при переводе Корана – не Исой, а в соответствии с принятыми в данных языках понятиями. То же – с Ноем, Авраамом, Моисеем и так далее.
Мусульманин как обозначение единобожца по-арабски, на котором, родном ему, пророк Мухаммед услышал, уловил и увидел символы и знаки Бога, называется в других языках и Священных Книгах иначе – христианином, хачперестом, иудеем, мусеви и так далее, что естественно и не противоречит божественным установлениям.
Но, с другой стороны, при интерпретации Корана зачастую забывается, что мусульманин выступает здесь как единобожец, в том числе, иудей и христианин, и обращения Бога ко всем единобожцам искусственно суживаются, утрачивая общечеловеческую сущность. Приведу из множества имеющихся у меня доказательств лишь два:
Воистину единый вы народ, и Я – ваш Бог Единый, поклоняйтесь Мне! Но разделились, раскололись!
Это трактуется так, что Бог, де, озабочен расколом среди приверженцев ислама, в то время как, если следовать небесной логике ниспосланного, Он тревожится даже не о том, что раскололись единобожные авраамические веры, а что разделились верования всего человечества.
Мухаммед произносит, как бы переводя услышанный знаковый язык Бога на родной арабский: Мы дали им и их праотцам [они по контексту многобожники] пользоваться благами земными и оттянули жизненный предел им. Но разве не узрят: Мы их земли суживаем, сокращая по краям, – нет, не достанется победа им!
Тут предлагаются, исходя из тогдашних обстоятельств, конкретное, но и всеобщее толкования. Конкретное – что мекканцы-язычники (которые преследовали пророка) не одолеют Мухаммеда, и их пространство на земле будет уменьшаться, — с этим нельзя не согласиться. Всеобщее толкование, увы, одностороннее — общечеловеческая идея торжества единобожия суживается, привязываясь лишь к исламу: Богом якобы предсказывается конечная победа на земле исламу, а если это так и победа ислама угодна Богу, то можно этот процесс ускорить, приблизить; отсюда – оправдание экспансии, агрессии и насилия.
Свежие комментарии